Рубрика: Публикации и статьи

Выставка
Галерея «Роза Азора», Москва
с 30 мая по 17 июня 2012

На субботу ничего не планируй, Катя звонила, мы едем на дачу, с дачи на дачу, из Переделкина в Снегири, привычный маршрут, дети счастливы — запрутся в детском домике, там у них целая коллекция машинок, старых, тяжёленьких, железных, дедушка собирал, и весь день их оттуда не выкуришь, никаким дымом, смолистый дымок, тлеют шишки: Кате подарили самовар на день рождения, а она обиделась, а мы утешали, а сами смеялись — вот поедешь в Тулу со своим самоваром. Читать далее «Пора на дачу»

«Каждое здание имеет культурный аспект, и, если мы решаем его замечать, тогда мы рассматриваем здание как архитектуру».
Эндрю Бэллентайн. «Архитектура»

«Никакие теоретические институты не пояснят архитектуры. Архитектура по-прежнему синоним таинственности».
Константин Мельников (из дневников)

Несовершенство, которое таит в себе окружающий мир — а чаще и не таит даже, а радостно выставляет напоказ — несказанно раздражает обывателя. А для художника это несовершенство, напротив — вечный источник счастливого удивления. Случается, что в поисках таких «образцов несовершенства» он готов преодолевать множество препятствий, будь то пространство, время, заросли бурьяна на заброшенном кладбище или куча строительного мусора, перекрывающая вход во дворик расселенного дома в центре Москвы — очередной жертвы поклонников «совершенных форм»…  Читать далее «Голубятни и мавзолеи»

«Архитектурный журнал», 2009

Когда-то и я побывал в катиной юрте.

Это было в Каракалпакии. Мне хорошо запомнилось то состояние тотального покоя и защиты от внешнего инобытия, которое не может быть определяемо ни как враждебное, ни как родное. Просто другая среда, настолько непохожая на все, что раньше ощущал и пробовал, что невольно мое бегство в материнское лоно юрты воспринялось как возвращение к тому, откуда пришел изначально, куда обычно нормальные люди навсегда забывают дорогу. Целый комплекс переживаний был окрашен в неведомые тона: запах войлока, гул ветра, отсутствие окон в сферическом пространстве — лишь только верхний свет, рассеиваясь помогал определять предметы, многие из которых носили вовсе не архаизированный облик, а вполне цивильный, отобранный из мира суеты и безумств. В середине — очаг, он не отталкивает центробежно, — сближает магнетически. Ты спрятан в коконе добра, никаких углов, никаких истерик. Это модель мира, вселенной. Ты на земле, вокруг тебя красочные вязи узорья лент, опоясывающих по окружности твой защитный слой атмосферы. За ним — гибель, мрак и пустошь.  Читать далее «Юрта, полная секретов»

Выставка Екатерины Рожковой и Богдана Мамонова
ПRОЕКТ_FAБRИKA, Москва
с 15 марта по 3 апреля 2009

Название выставки «Оружие и инструменты» созвучно актуальному моменту.

В самом деле, что такое современное искусство — оружие или инструмент? Этот вопрос появился чуть менее ста лет назад в эпоху зарождения исторического, культурного авангарда. С тех пор дискуссии о функциях искусства не утихают.

Этот вопрос неотделим от общего спора об истории: как рождается Новый мир, через революцию или эволюционным путем? За эти сто лет мы слышали разные ответы.

Вспомним Маяковского: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо…». Но уже тогда далеко не все были согласны с автором «Облака в штанах». Татлин и Эль Лисицкий — герои русского авангарда понимали свою деятельность, как конструирование нового сознания, а искусство, как инструмент этой работы.  Читать далее «Оружие и инструменты»

Так получилось, что шелкография для меня больше связана не с Америкой и Энди Уорхолом, а с Фландрией и художником-экспрессионистом Франсом Мазерелем, именем которого и названа печатная студия под Антверпеном.
Я работала во Фландрии два года подряд, каждый раз приезжая на весь ноябрь.
Покой деревни Кастерли, окруженной лесом с кустами мерзлой ежевики с одной стороны, а с другой — кукурузными полями, нарушает лишь странное поселение художников.

Архитекторы — авторы проекта печатной студии — явно старались вписать ее в среду как можно гармоничнее, накрыв главное здание черным куполом, подобно грандиозной юрте, и расположив вокруг дома «шалаши» для кочующих художников. Кажется, что была задумана временная стоянка, лагерь, собранный из легких конструкций и готовый сорваться и перенестись куда-нибудь на другие пастбища. Все внутренние помещения студии «навинчиваются» на спиральную лестницу. Печатные станки, прессы и литографские камни стоят по кругу.  Читать далее «Купол Мазереля»

Чужой дом? Чужой день или тень?
Здесь нет ни чужого, ни чуждого.
Просто новая плоть.
Рассказ о том времени, когда не было ни тел, ни телесного.
Были одни только души.

Узлы — след от рук.
Бережно собранные,
как умеет КР,
по-матерински туго спеленутые смыслы,
образы и переживания.

Все осваивается и присваивается.
Все изнашивается и изНАШЕвается. Читать далее «Чужой дом»

«В шуме времени для меня нет ничего печального: я люблю колокола, настенные и обыкновенные часы. И мне вспоминается, что первоначальные компоненты фото вышли из мастерской краснодеревщика и лаборатории точной механики; и, вероятно, кто-то очень древний во мне еще слышит в фотокамере живой звук дерева.»
Ролан Барт. «Camera Lucida»

Мы живем в окружении вещей, которые издают звуки. Некоторые из этих звуков принадлежат сложным механизмам, которые мы сами приводим в движение. Вся звуковая дорожка нашей жизни связана со временем и местом. Я очень хорошо представляю себе звук пекинской велосипедной улицы или звук поднимающегося лифта в старом бабушкином доме. Некоторые звуки обладают магической силой, например, Ролан Барт писал, что для него орган фотографии не глаз, а палец, связанный со щелчком объектива, с металлическим скольжением пластинок. Я предлагаю для участия в проекте «Запад. Машина времени» четыре механизма, четыре машины, олицетворяющие свое время и место в истории, не тихо сделавшие свое дело.

—

Екатерина Рожкова

Каталог выставки «Арт Лондон», 2003

Графическая серия Екатерины Рожковой «Тарелки» занимает особое место в ряду искусства, ориентированного на традиционные эстетические ценности и пластическую репрезентацию. Но при всей ясности работ в них не найти стилистических адресов: в них нет никакого «фотореализма», хотя и прорисовано все очень достоверно. Масштабный формат станкового произведения, техническое роскошество классического рисунка — будто рисунок камерный возведен в степень — все это порождает необычный эффект, при котором противоположности прискучившей техники кажутся снятыми. Само понятие «графики» в применении к этим работам не вполне адекватно — в них откликается та монохромная живописность, что была столь искома и ценима художниками символической ориентации на предыдущем рубеже веков. Мерцание поверхностей работ, созданное при помощи фактурного грунта, процарапывание еще более размывают рамки понятия. В итоге правомерно говорить о художнике как о «писавшем живое», а о работах — как о мистических организмах, возникающих на границе привычного, обыденного, и — за счет этого — касающихся сферы незримого, невидимого. Читать далее «Тарелки»

Журнал «Elle Decor», 2003

Жорж Санд считала, что простота — самая сложная вещь на свете и достичь ее могут только настоящие профессионалы и гении. В галерее Artplay прошла выставка Кати Рожковой, которая рисует простые предметы — ведра, тарелки, печатные машинки, деревья, но за этими обычными, с детства знакомыми вещами скрывается вся вселенная.

Катя Рожкова рисует свои картины простым кохиноровским карандашом. Подолгу, подробно и очень скрупулезно. Каждую трещину, царапину, надлом — следы, оставленные на предметах временем… Ей нравится играть карандашом, наслаждаться тем, как серебристый грифель следует за неуловимой и в то же время исключительно простой логикой изображаемого предмета. Кате нравится играть на поверхности бумаги различными оттенками серого, черного и серебристо-металлического. Объекты ее карандашных медитаций — личные мандалы. Читать далее «Другая реальность»

Музей Востока, 1997

Екатерина Рожкова — очень молодая художница, но удивительно зрелый зритель. Она воспитана двумя традициями. Московской школы живописи 70-х и традиционной японской каллиграфией. Из этих двух очень народных явлений в ее творчестве возникло качество, превосходящее национальное и временное в искусстве. Она редкий из выпускников художественного отделения ВГИКа, занявший свое место в художественном, а не в кинематографическом мире. Благодаря странному стечению обстоятельств, занесшему ее в Японию, она редкий из художников, освоивших и сюжетную, и бессюжетную живопись. Рожкова начинала как художник, изображающий мир людей через людей. А значит, как иллюстратор человеческих историй и настроений. Портретист персонажей, живущих в ветреном мире, растягиваемом и разносимом перспективой. Японский опыт, по словам самой художницы, был для нее невероятно тяжел и поначалу чужероден. Привычные литературные персонажи как-то не укладывались на отлитую собственноручно бумагу прозрачной тушью и тонкими кистями. Читать далее «Каталог выставки в Музее Востока»