Журнал «Elle Decor», 2003
Жорж Санд считала, что простота — самая сложная вещь на свете и достичь ее могут только настоящие профессионалы и гении. В галерее Artplay прошла выставка Кати Рожковой, которая рисует простые предметы — ведра, тарелки, печатные машинки, деревья, но за этими обычными, с детства знакомыми вещами скрывается вся вселенная.
Катя Рожкова рисует свои картины простым кохиноровским карандашом. Подолгу, подробно и очень скрупулезно. Каждую трещину, царапину, надлом — следы, оставленные на предметах временем… Ей нравится играть карандашом, наслаждаться тем, как серебристый грифель следует за неуловимой и в то же время исключительно простой логикой изображаемого предмета. Кате нравится играть на поверхности бумаги различными оттенками серого, черного и серебристо-металлического. Объекты ее карандашных медитаций — личные мандалы.
Катя рисует тарелки, ведра, швейные машинки, телефоны, старинные фотоаппараты, пытаясь через свой послушный и дотошный карандаш заглянуть по ту сторону вселенной, где реальные предметы обихода теряют привычные связи с миром и превращаются в объекты созерцания, в мистические зеркала, отражающиенаш «белый свет» по-новому. В галерее Artplay, где не так давно у Кати Рожковой прошел вернисаж, висели ее знаменитые тарелки. «Я люблю разглядывать старые металлические тарелки, например, те, что я нашла на блошином рынке в Пекине. Если их повернуть к свету, видны всякие царапины, в рисунке которых есть своя система. В Монголии были такие жертвенные тарелки — к мандале они имеют прямое отношение».
Но сначала Катя готовит основу. Сама кладет левкас и создает фактуру, на которую потом ляжет грифель, от этого очень сильно зависит конечный результат. «Вообще, это кропотливая работа, времени отнимает массу. Похоже на трудотерапию. И карандашей уходит очень много». Мне кажется, она знает, что такое каллиграфия не понаслышке. Знает, как отказаться от самой себя и превратиться в инструмент, как это делали древние японцы, выписывающие по сотне раз один и тот же иероглиф. Как оторваться от земли и почувствовать крошечную и в то же время безмерную разницумежду «пятками и полом». А дело было так… Когда-то Катю и в правду унесло в Японию. После художественного отделения ВГИКа она выиграла японский грант «Монбусе» и на два года отправилась стажироваться в токийскую Академию искусств. «Мне кажется, однажды всем нужно далеко уехать. Может быть, надолго. Оторваться от своего, родного, и попытаться адаптироваться в чужой культуре — очень полезно», — рассказывает Катя. Но сейчас это не главная для нее тема. Как говорили древние китайцы: «Дни бегут так быстро, и ничто не остается неизменным». И у Кати все изменилось. «Да, теперь мне ближе Запад».
И все-таки, когда набираешь «Катя Рожкова» в Интернете, почему-то всегда выпадает «Восток». «Потому что моя первая выставка была посвящена Востоку, и тарелки — семь мандал — были сделаны именно для проекта «Восток» галереи «Кино». А выставка в Манеже тогда называлась«На пути к Гималаям». Но роман с Востоком начался у Кати гораздо раньше, задолго до Японии и выставки в Манеже. В детстве она пять лет прожила в Китае, куда уехала вместе с родителями.«В какой-то момент эта тема стала на меня слишком давить, и мне захотелось от нее отстраниться. Но это — важная часть моей жизни, детства, проведенного в Китае. Там все было похоже на наваждение. Те неосознанные годы, когда ты просто впитываешь кожей — не осмысливаешь, что происходит вокруг, а просто дышишь этим воздухом и собираешь в себя». Сейчас Катя работает над проектом «Запад», который запустила галерея «Кино». «Там есть подзаголовок «Машина времени». Я долго мучилась, что с этим делать, а потом вдруг поняла: нужно дословно все воспроизвести. Машины времени для меня — старая печатная машинка «Ундервуд», швейная машинка «Зингер», старинный фотоаппарат, ну, и так далее…Все это будет тоже «Кох-и-нор». Так что мой роман с карандашом продолжается».
—
Татьяна Арзиани, Татьяна Парфенова